Дмитрий Быков
На дне

Премьер-министр сошел на дно Байкала при помощи проверенных бойцов.
Вся свита от волнения икала, но он оттуда всплыл в конце концов,
и вот теперь гадает вся планета, в газетах обсуждается одно:
зачем ему понадобилось это байкальское таинственное дно?
Зачем он опускался с «Метропольи» в едва фосфоресцирующий мрак?
Хотел рекламу «Миру» сделать, что ли? Но «Мир» ведь раскупается и так!
Хотел ли дать отпор невнятным слухам? — но им и так не верит большинство.
Быть может, нефть искал он чутким нюхом? Но нефть нашли в Байкале до него…

Отвечу толкователю: дурак ты. Россия не хлебает лаптем щи.
Все это символические акты, и в них прямого смысла не ищи.
Разгадки до сих пор не отыскала премудрая газета ни одна:
когда премьер идет на дно Байкала — в России кризис достигает дна.
Какая об Отечестве забота — а мир не понимает ни черта;
и главное, прозвание пилота — не как-нибудь, а Виктор Нищета!
Вы как хотите, братцы, — это стильно. Эзотеричных смыслов фейерверк:
вот нищета сначала дна достигла, но после Путин дал команду «Вверх!» —
и зрители завыли «Просим, просим!», и был Байкал лучами осиян, и выплыл «Мир»!
(Хотя тому лет восемь он был заброшен в Тихий океан.)

История темна — поди-ка вызнай, какой сакральный смысл имеет князь;
но на Руси меж князем и Отчизной имеется мистическая связь.
Заболеванье то или иное на весь распространяется народ:
при Сталине, допустим, паранойя, при Брежневе — совсем наоборот:
деменция с тенденцией к распаду… Потом слегка воспрянули умы,
но при Борисе лет двенадцать сряду фактически разваливались мы.
Явился Путин. Видит: масса ропщет. Он взялся успокаивать ее
и для начала сел в бомбардировщик. И как взлетели цены на сырье!

С тех самых пор он ползает, летает, бурит газогидрат и чернозем,
и мы, покуда сил ему хватает, вослед за ним куда-нибудь ползем,
то лезем в «Волгу», то спасаем «Ниву», сжимаем сбережения в горсти…
Тут говорят, что это путь к обрыву, но нам не важно. Главное — ползти.
Поэтому он тщательно оформлен в прохладные защитные цвета;
поэтому он вовремя накормлен — чтоб оказалась Родина сыта;
поэтому он мантры повторяет, рычит на несогласных, как койот,
на дно предусмотрительно ныряет, на всплытие сигналы подает…
Представьте, если б он ушел из власти, решимостью придворных опаля?!
Наутро просыпаемся — и здрасьте: в отставке все, включая тополя!

Мне нравится, что спуск ему по силам, с пилотом Нищетою заодно.
Он, между прочим, дно нашел красивым — у нас в стране красиво даже дно;
довольный погружением удачным, он на секунду впал в сердитый тон —
Байкал предстал довольно непрозрачным, но что поделать — офисный планктон!
Собратья заграничные дивились пройденному премьером рубежу;
когда он наконец оттуда вылез, я выдохнул, серьезно вам скажу.
Всеобщего восторга не остудит Илларионов, лузеров кумир.
Дно пройдено. Второй волны не будет. Мы выплыли, и вместе с нами «Мир».
Теперь у нас, по милости Господней, все вверх пойдет, без нефти или с ней…
Хотелось бы, конечно, посвободней. Хотелось бы, конечно, почестней.

Хотелось бы, чтоб в нашей атмосфере поменьше было злобы и тоски,
а также чтоб с людьми, по крайней мере, порою говорили по-людски;
чтоб этот век не зря был нами прожит, без страха, фарисейства и стыда…
Но он, ребята, этого не может. На дно — легко, а это — никогда.

Всем сердцем ощущаю эту грань я — иллюзий у меня особых нет.
«Входящие, оставьте упованья», как некогда сказал один поэт,
изгнанник из обители тосканской, скиталец вечный, сумрачен и сир,
который тоже глубоко спускался, не прибегая к аппарату «Мир».