О. БОБРОВА: 8 числа я имела встречу в зам. министра МВД, ее зовут Эка Сгуладзе, и она мне рассказала о том, какова позиция Грузии по этому вопросу. С точки зрения Грузии все произошло следующим образом. Действительно Михаил Саакашвили за несколько буквально часов до того, как началась война объявил о том, что Грузия в одностороннем порядке прекращает огонь, и даже готова на переговоры, в каком бы формате они ни происходили. И вот прошло буквально несколько часов и обстрел "град" не избирательно осетинских сел. Я спросила о том, что случилось за эти несколько часов. И они стоят на том, что, ну, безусловно, осетинская сторона спровоцировала конфликт. Не смотря на то, что Грузия прекратили огонь, осетины, выждав немножко, начали обстрел сел Тамаршени и дай Бог памяти, по-моему, это Приси. Приси и Тамарашени обстреливали. Достаточно долго грузинская сторона терпела такое положение дел, однако, в какой-то момент она не смогла уже себя сдерживать, и соответственно в дело пошел "град". Ну, таким образом грузинская позиция выглядит, как просто вынужденный ответ. Т.е. даже не то, что равновесный, он вынужденный.
....
М. ПЕРЕВОЗКИНА: 7 августа в течение дня тоже где-то часов до 4-5 постоянно слышался звук каких-то обстрелов, каких-то бомбардировок. Видимо, били по окраинам города. Ну, нам объясняли, что идут бои за Приские высоты, за какие-то еще высоты. Якобы была предпринята попытка захватить эти высоты, она была отбита. Так нам объясняли. Я хочу еще пояснить вот что. Южная Осетия – это достаточно маленькая территория. Когда идут бои за Приские высоты, или когда идет перестрелка в районе Тамарашени. когда стреляют и сТамарашени и стреляют в Тамарашени, то слышно так, как будто бои идут в городе. Тамарашени это просто окраина Цхинвали. Т.е. без всякой границы город переходит в это грузинское село Тамарашени. Поэтому если там что-то происходит, невозможно в городе этого не слышать.

О. БЫЧКОВА: Т.е. это может совпадать с версией Ольги Бобровой…

М. ПЕРЕВОЗКИНА: Нет, это абсолютно не совпадает с версией Ольги Бобровой.

О. БОБРОВА: Я хочу, это не моя версия…
....
И. АЗАР: Я Вам могу сказать, что когда я ехал в Цхинвали, грузинские села, которые находятся на территории Южной Осетии, были, в общем, в среднем состоянии. Т.е. многие, большинство домов стояло. Вот когда я возвращался через 5 дней, не было ни одного целого дома вообще, они все сгорели. Причем многие еще горели. Откуда-то шел дым, а кое-где был пожар. Т.е. войны там уже давно не было, просто осетинские ополченцы просто сожгли все дома.

М. ПЕРЕВОЗКИНА: Я Вам могу рассказать про Гори. В тот момент, когда я была там до того, как пошли наши регулярные войска и ополченцы, так называемые, Гори не сказать, чтобы не пострадал. Он пострадал и достаточно серьезно. Многие большие дома, как ни сказать, вообще все, ну, нет все не скажу, но достаточно много жилых домов больших многоквартирных, многоподъездных, они пострадали. Пожар, в них бомбы попадали. Целый квартал, квартал назывался комбинат. Там вот школа. Он вообще был разрушен. Там не такие высокие дома, не 12этажки, они 2-4 этажа, небольшие.

О. БЫЧКОВА: Так подождите, по Гори кто стрелял? Осетинские, российские?

М. ПЕРЕВОЗКИНА: Те первые разрушения, которые я видела, это разрушения, нанесенные российской авиацией, потому что в тот момент, когда Гори бомбили, там еще стояли грузинские силы. И версия российской стороны, как я теперь знаю такова, что бомбили лагерь, военную базу, где были вот эти мальчики-призывники резервисты. И потом в течение нескольких дней, потом из Гори уже ушли грузины, потому что совсем на подходе были русские, когда я последний день я там была. По-моему, это был понедельник или вторник. Уже вот бомбили окраины. Было слышно. И уже было много там погибших. И даже, как я понимаю, их пытались эвакуировать. Там госпиталь. Пытались эвакуировать из госпиталя горийского в Тбилиси. И морг был переполнен. Потому что мертвые люди еще даже вот под развалинами оставались, я видела. И потом я пыталась, вот спустя сколько, это получается сутки, да, проехать туда. Туда уже невозможно было проехать, было перекрыто. Но по свидетельствам очевидцев, вот людей, которые оттуда выезжали, выезжали, там еще осталось немного народу. Выезжали, Гори пострадал гораздо серьезней. Он уже горел, это даже видно было.
....
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Больница была абсолютно разбомблена.

И. АЗАР: Я не знаю, может, мы разные больницы видели, больница пострадала, но в нее не попало ни одной бомбы. Вы знаете, что такое попала бомба?

М. ПЕРЕВОЗКИНА: Как это не попало ни одной бомбы?

И. АЗАР: Вы знаете, как вообще должна выглядеть больница, если в нее попала хотя бы одна бомба.

М. ПЕРЕВОЗКИНА: Больницу уже в первую же ночь разбомбили. Она горела.

О. БЫЧКОВА: А Вы видели?

И. АЗАР: Я в ней был. Я не заметил, чтобы он вся сгорела.

О. БЫЧКОВА: Нет, Вы видели эту больницу, которая была разбомблена?

М. ПЕРЕВОЗКИНА: Я не могу точно оценить, какие снаряды попали, но эту больницу, есть же и видеосъемки разных компаний. Ни одной, а разных. И на всех этих съемках видно, насколько она пострадала.

О. БЫЧКОВА: Нет, ну, мы сейчас говорим с Вами, потому что Вы были на этом месте, потому что телевизор я тоже могу посмотреть, но я же не являюсь очевидцем телевизора. Да, это понятно. Просто это важный вопрос на самом деле. Насколько был разбомблен город, разбит. И от этого зависит, предположим, оценка количества погибших, разумеется. И важно еще понять, по каким объектам прицельно велась вот эта стрельба.
....
И. АЗАР: Марин, я тоже, я же не военный, я не знаю, в моем понимании, если попадает бомба, я не очень точно знаю, насколько "град" это ракета, то здание должно быть разрушено полностью. Разрушенных зданий полностью в Цхинвали практически нет.

М. ПЕРЕВОЗКИНА: Нет, ну, это очень серьезная бомба должна попасть, чтобы здание было разрушено полностью.

О. БОБРОВА: Ну, я хочу сказать, то, что я видела в Гори, который попал не под обстрел "града", а его закидали бомбами. И многие здания разрушены полностью, т.е. разрушены до того, что туда невозможно войти, это просто груда кирпичей. И бомбы, я так понимаю, это нечто более избирательное, чем "град". И вот в случае с Гори российская авиация, надо понимать, была избирательна именно в сторону жилых кварталов. Потому что почему-то именно жилые кварталы особенно пострадали. Да, безусловно, пострадала вот эта военная часть. Войсковые объекты. Что-то там связанное с госпиталем было, но я боюсь за это ручаться, потому что, мне кажется, хотя очевидцы утверждают, что на крышах этих госпиталей они успели поставить какие-то опознавательные знаки, кресты. Но вполне возможно это были простые палатки военные тентом накрытые зеленые. И в таком случае все эти действия выглядят вполне логично, но жилые кварталы пострадали весьма и весьма серьезно.
....
И. АЗАР: Вообще, я был в Цхинвали. были только военные, старики и люди с оружием. Обычных людей там не было в принципе. Т.е. каждый человек, каждый осетин был с калашниковым. Т.е. людей без оружия там не было. Я не видел. Ну, т.е. старики в домах сидели, которые укрывались ну соответственно они не могут выехать и не хотят. У них дом сохранился, они естественно там живут. У них нет оружия, хотя не исключаю, что есть. Где-то там лежит. А все здоровые мужчины, они все с оружием.